Согласно п. 4 ст. 1 Дополнительного протокола I (Протокол 1) к Женевским конвенциям 1949 г., "вооруженные конфликты, в которых народы ведут борьбу против колониального господства и иностранной оккупации и против расистских режимов в осуществление своего права на самоопределение", представляют собой международный вооруженный конфликт.
Таким образом, указанный вид международного вооруженного конфликта включает в себя, во-первых, воины колониальных стран и народов. под которыми подразумеваются войны народомнесамоуправляющихся, а также подмандатных и подопечных территорий, находящихся под колониальным господством или иностранной оккупацией, во-вторых, воины пародов, борющихся против расового господства и, в-третьих, войны, которые ведутся "народами против правительств, хотя н не являющихся колониальными или расистскими, однако, действующих в противоречии с принципом равноправия и самоопределения" (28).
Если советская доктрина международного права и внешнеполитическая практика неизменно исходили из признания национально-освободительных войн в качестве международного вооруженного конфликта, то как до, гак н после принятия Протокола 1 проблема международно-правовой квалификации национально-освободительных войн западными юристами решалась и решается неоднозначно.
Так, по мнению немецкого юриста К. Ипсена, точка зрения, согласно которой национально-освободительные войны> являются международным вооруженным конфликтом, "не подтверждается пи практикой отношений между государствами, ни теорией международного права". В 1975 г. он писал: «В настоящее время не существует единого правового убеждения в том, что национально-освободительные войны являются международными конфликтами» (29).
После принятия Протокола 1 критика сформулированною в нем положения, касающегося национально-освободительных войн, ведется по двум основным направлениям.
Некоторые авторы (например, немецкие юристы М. Боте, К Ипсен, И. Партч) полагают, что употребляемые в Протоколе I понятия "колониальное господство", "расистские режимы", "иностранная оккупация" слишком широкие и допускают вследствие отсутствия объективных критериев, определяющих их, произвольную, субъективную и политически мотивированную интерпретацию.
Другие юристы считают, что такие понятия, как "народ", из-за своей полисемантичности трудно поддаются четкому определению. Решению проблемы в данном случае не способствуют ни цели(устранение колониального, иностранного или расистского гасподства), ни мотивы (осуществление права на самоопределение) борьбы.
В наиболее концентрированном виде позицию западных юристов изложил немецкий юрист О Киммених. Выступая против использования в сфере права таких понятий, как "колониальное господство", "иностранная оккупация", "расистский режим", он писал в 1979 г., что колониализм уже ушел в прошлое; понятие "иностранная оккупация" применимо только к Израилю, который рано или поздно уйдет с арабских территорий; расистский режим имеется в одной ЮАР, но и он недолговечен. "Ст. 1, п. 4 Протокола 1, - резюмирует он, - содержит в себе такую взрывную силу, которая может разрушить всю систему действующего международного права и свести на нет надежды на сохранение всеобщего мира" (30). Слова О. Киммениха в некотором отношении оказались пророческими Возникшие в конце 80-х начале 90-х гг. межнациональные, так называемые "идентичностные" вооруженные конфликты обусловливают легитимную нестабильность многих современных государств, ставят под угрозу их территориальную целостность. Так, по данным СИПРИ, из 31 крупного вооруженного конфликта большая часть принадлежит к "идентичностным", направленным на существенное перераспределение власти, получение территориальной автономии или независимости (31).
Необходимо напомнить, что с целью исключения случаев злоупотребления ссылками на принцип равноправия и самоопределения народов, ведущих к увеличению числа национально-освободительных или "идентичностных" вооруженных конфликтов как правовой основы для развития сепаратистских движений, направленных на расчленение существующих государств, Генеральная Ассамблея (ГА) ООН еще в 1960 г. приняла резолюцию 1541 (XV), содежащую так называемую предохранительную клаузулу, подтвержденную через 10 лет в резолюции 2625 (XXV).
Согласно этой клаузуле, не подлежат санкционированию или поощрению "любые действия, которые вели бы к расчленению или к частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых, государств.соблюдающих в своих действиях принцип равноправия и самоопределения народов". Под действие этой оговорки подпадают только государства, имеющие правительства, которые без различия расы, вероисповедания или цвета кожи представляют весь народ, проживающий на данной территории (32).
Как замечает И.Н. Арцибасов, признание национально-освободительной войны в качестве международного вооруженного конфликта породило немало вопросов, касающихся соблюдения норм права вооруженных конфликтов колониальными, расистскими, агрессивными режимами в отношении бойцов национально-освободительных движений и самих движений; соблюдения норм права вооруженных конфликтов самими этими движениями и их участниками; процедуры присоединения национально-освободительных движений к источникам вышеназванной отрасли международного права.
Как представляется, п. 4 ст. 1 Протокола I не внес в действующее международное право существенно нового нормативного материала. Он лишь привел конвенционнное право вооруженных конфликтов в соответствие с уже существовавшими нормами общего международного права, касающимися колониализма, расизма, апартеида, иностранной оккупации и права народов на самоопределение.
Смысл п. 4 ст. 1 (принятого во многом под влиянием идейно-политической борьбы времен "холодной войны") заключается, на наш взгляд в том, что, если народ ведет борьбу за освобождение из-под колониальной зависимости, за ликвидацию режима расизма, апартеида или иностранной оккупации с помощью оружия, то, во-первых, эти действия совместимы с принципом равноправия и самоопределения народов, во-вторых, отношения между противоборствующими сторонами в этих случаях должны при соблюдении определенных условий (например, п. 3 ст. 96 Протокола 1) регулироваться нормами права вооруженных конфликтов, в-третьих, п. 4 ст. 1 содержит исчерпывающий перечень целей самоопределения (33).
Сложность применения п. 4 ст. 1 состоит в том, что находившийся на стыке идейно-политических интересов Востока и Запада принцип самоопределения в послевоенный период не получил необходимого нормативого развития.
Егоров С.А. Вооруженные конфликты и международное право. М., 1999.