Интернационализированный вооруженный конфликт немеждународного характера - довольно распространенное политико-правовое явление системы международных отношений последних десятилетий. В ходе многочисленных гражданских войн иностранные вооруженные силы вмешивались на стороне того или иного участника внутреннего вооруженного конфликта, пытаясь тем самым оказать воздействие на его исход. Можно выделить несколько причин, обусловивших подобное развитие ситуации.

  1. Возросшая взаимозависимость государств, вследствие которой любая гражданская война  в  состоянии  затронуть интересы  других государств, и напротив поведение других государств может повлиять на ход и результаты гражданской войны, даже если при этом не происходит интервенции.
  2. Идеологические расхождения между государствами.
  3. Существование военно-политических блоков  и  группировок государств, заинтересованных в стабильном  положении дел внутри своего блока и стремящихся к дестабилизации политических режимов в рамках других противостоящих им блоков.

Благоприятные условия для интернационализации внутренних конфликтов создает нестабильность многих политических режимов, особенно в странах третьего мира

Гражданская война в Испании конца ЗО-х гг явилась, пожалуй, первым наиболее ярким примером широкомасштабного иностранного вмешательства во внутренний вооруженный конфликт, т.е. примером его интернационализации. Однако впервые обсуждение правовых аспектов проблем, связанных с интернационализацией внутренних вооруженных конфликтов, было инициировано войной во Вьетнаме. Кроме Вьетнама характер интернационализированных в послевоенный период носили вооруженные конфликты в Венгрии, Конго, Анголе, Йемене, Доминиканской Республике, Никарагуа, Чаде, Бангладеш, на Кипре, в Ливане, Афганистане, Югославии и др.

Естественно, каждый вооруженный конфликт такого рода имеет свойственную лишь ему структуру, определяющую его индивидуальные особенности, отличающие данный конкретный конфликт от аналогичных явлений социальной жизни. В этом смысле можно, например, говорить об индивидуальных особенностях афганского, камбоджийского, центрально-американского и других конфликтов. Вместе с тем интернационализированные вооруженные конфликты немеждународного характера в структурном отношении обладают рядом общих, типичных для них специфических особенностей, позволяющих выделить их в отдельную категорию.

К таким особенностям относится прежде всего наличие у них двух ясно выраженных взаимосвязанных аспектов — внутригосударственного и международного. Типичным для рассматриваемых конфликтов признаком является существование противостоящей центральному правительству вооруженной оппозиции, которая, во-первых, состоит главным образом из частично или полностью бежавших за границу граждан государства, на территории которого ведется вооруженная борьба, во вторых, имеет необходимую военно-политическую инфраструктуру, включающую центры руководства вооруженной борьбой, на территории иностранного (обычно сопредельного) государства, в-третьих, пользуются политической, военнотехнической, финансовой, дипломатической поддержкой со стороны иностранного государства, в-четвертых, как правило, ведет борьбу (зачастую противоправными средствами и методами) с целью свержения существующего правительства, изменения политического режима в стране, выхода из данного государства.

Приведенные выше признаки особенно характерны, в частности, для вооруженных конфликтов в Никарагуа, Афганистане, Таджикистане, СРЮ.

Заметим, что ни Гаагские 1907, ни Женевские 1949 гг. конвенции не содержат  каких-либо  положений  относительно

интернационализированных конфликтов немеждународного характера. Обошли стороной это явление и Дополнительные протоколы к Женевским конвенциям 1949 г. Вследствие  этого  правоваяквалификация таких вооруженных конфликтов вынуждена основываться главным образом на практике государств и доктрине международного права.

Представляется  вполне  оправданным  вывод  о  том,  что международный правопорядок, основывающийся на

сформулированном в Уставе ООН принципе неприменения силы, не в полной мере соответствует современным реалиям, отличающимся явным преобладанием вооруженных конфликтов немеждународного характера над межгосударственными.

В связи с этим английский юрист-международник М. Эйкхерст в середине 80-х гг. писал: «В международном праве отсутствует норма, запрещающая гражданские войны. В п. 4 ст. 2 Устава ООН запрещается применение силы или угрозы силой только в «международных отношениях». Возможно, что каждая сторона рассматривает другую сторону как изменников с позиций внутреннего права, но ни повстанцы, ни правящая власть не виновны в каком-либо нарушении международного права» (39). Единственная функция, выполняемая в данном случае международным правом, состоит в том, что, как говорится в Декларации ООН о принципах международного права 1970 г., «ни одно государство не должно... вмешиваться во внутреннюю борьбу в другом государстве».

С другой же стороны, писал в свое время Л. Хенкнн, «все государства признают, что «интервенция» - является противоправной, но они с трудом соглашаются в отношении того, какая интервенция противоречит праву» (40). «Если право, направленное против международной войны, - развивал он эту же мысль в другом исследовании, - поживает неплохо, то право, запрещающее вмешательство во внутренние войны, живет уже не так хорошо, и оно живет еще хуже, когда во внутренних войнах проявляется основная идеологическая борьба наших дней» (41).

Современное международное право до сих пор по-разному оценивает помощь, оказываемую третьими государствами сторонам внутренних конфликтов.

Me вызывает сомнений, замечаег Э.И. Скакунов, что неправомерной следует считать прежде всего помощь, предоставляемую восставшей стороне. В международной практике такая помощь, квалифицируется как «подрывное вмешательство». Вместе с тем, продолжает он, хотя в ряде деклараций ГА ООН исходит из противоправности «подрывного вмешательства», международное право, действующее на основе принципа взаимности, не может не соотносить этот запрет с решением проблемы оказания помощи правительству как другой стороне внутреннего конфликта. Если существующее правительство утратило народную поддержку и удерживается у власти лишь благодаря иностранной помощи, то разве эта ситуация не создает условий для правомерного контрвмешательства на стороне повстанцев, тем более если они борются за независимость страны?

Сторонники оказания помощи правительству обосновывают правомерность такого шага тем, что только правительство, представляя государство, правомочно выразить «просьбу и согласие», являющиеся главным основанием для вступления иностранных войск на территорию страны и оказания ему иных видов материальной поддержки. Однако этот  тезис,  подчеркивает  упомянутый  автор,  не  менее аргументированно  опровергается  теми, кто считает, что сам факт гражданской войны ставит под сомнение компетенцию правительства и его правомочность действовать от имени государства. Следовательно, в этом случае речь идет, надо полагать, о помощи не государству, а лишь правительству как одной из сторон в конфликте, претендующей наравне  с  другой  стороной  -  повстанцами  -  на  власть  и представительство своего  государства.  Такая  помощь  правительству оправдывает оказание заинтересованными  государствами  на основе взаимности помощи восставшей стороне, что создает в конечном счете условия для эскалации и интернационализации внутреннего конфликта. Вместе с тем,  продолжает он,  если  принцип  взаимности обусловливает запрет на оказание помощи повстанцам отказом в помощи правительству, то нет оснований ставить и правительство в положение, худшее по сравнению с повстанческим движением. Ведь восстание с самого начала может быть результатом иностранною «подрывного вмешательства», приравниваемого современным международным правом к акту косвенной агрессии. Если это так, то иностранная помощь правительству расценивается как форма осуществленная третьим государством права на коллективную самооборону.

Юридическая сложность оценки вовлеченности третьих государств во внутренний конфликт связана, таким образом, с разным объемом запретов на оказание помощи повстанцам и правительству. Под «подрывным вмешательством» понимается запрет на оказание практически любой (за исключением гуманитарной) помощи, повстанцам Что же касается помощи правительству, то требования современного международного права сводятся к тому, что «государствам разрешается снабжение существующих властей деньгами и оружием в ходе любого типа гражданской войны, но запрещается посылка войск для помощи властям, за исключением случаев противодействия подрывной деятельности» (42).

Такая асимметрия существующих международных обязательств, по мнению Э.И. Скакунова, может быть преодолена путем применения к конкретному внутреннему конфликту принципа пропорциональности, с помощью которого можно было бы уравновесить запреты на оказание помощи обеим сторонам. Речь идет о распространении на каждый внутренний конфликт режима нейтралитета, который предусматривал бы запрещение поставок оружия и предоставления финансовой помощи обеим сторонам, ставя их в условия материального равенства по отношению друг к другу. В правовом же плане это позволяло бы предотвращать «подрывное вмешательство» ссылками на «марионеточность» правительства, а значит, исключало бы возможность злоупотребления правом на самооборону недостаточно легитимными правительствами и поддерживающими их по идеологическим причинам государствами (43).

В связи с рассматриваемыми вооруженными конфликтами определенный теоретический  и практический  интерес  представляетмеждународно-правовой анализ и соотношение  таких понятии, как "состояние войны", "воюющая сторона", "вооруженный конфликт".

Егоров С.А. Вооруженные конфликты и международное право. М., 1999.