В последние годы интерес к этому принципу со стороны как отечественных, так и зарубежных исследователей заметно возрос. Появилось немало публикаций, посвященных анализу его основного содержания, определению субъекта права на самоопределение, взаимосвязи указанного принципа с другими принципами современного международного права. Во многих из этих публикаций принцип самоопределения рассматривается в свете вооруженных конфликтов, возникших в начале 90-х гг. в геополитическом пространстве бывших СССР и СФРЮ.

Принцип равноправия и самоопределения народов как политико-правовое понятие начал складываться в период формирования наций под влиянием революционно-освободительных движений.

Исторически ему предшествовал принцип национальности, который был провозглашен в XVII в., в эпоху буржуазно-демократических революций как реакция на контрреволюционную, интервенционистскую политику феодальных, абсолютистских государств.

Принцип национальности представлял собой политико-правовое выражение экономических интересов молодой национальной буржуазии, которая своим целям и интересам (ликвидация феодальной раздробленности,  устранение  таможенных  барьеров  и  создание национального рынка) придавала общенациональное значение.

Крушение абсолютистских режимов в передовых, с точки зрения политического и экономического развития, странах (главным образом европейских), обусловило и изменение практики государственного строительства. На' смену наследственному владению и неограниченному распоряжению монархом государственной территорией пришла практика создания государственно-территориальных образований на основе национальной общности населения.

Заметим, что в те времена, вследствие сравнительно низкого уровня развития средств транспорта и связи, а также благодаря традиционной привязанности населения к исторически обжитым предками местам, действительно имело место относительно компактное проживание групп лиц одной национальности. Сегодня говорить о «компактно проживающих национальных группах» применительно к индустриально развитым странам вряд ли правомерно.

Принцип национальности сыграл определенную положительную роль в развитии европейской цивилизации. На его основе произошло объединение некоторых ранее раздробленных национальных государств, например, Германии, Италии. Вместе с тем, уже тогда народы нередко самоопределялись с нарушением национальной основы Так, лица, говорящие на французском языке, самоопределились в трех государствах (Франции, Бельгии и Швейцарии), люди, говорящие на английском языке, - более чем в пяти (Англии, США. Канаде, Ирландии, Новой Зеландии, Австралии).

Процесс реального международно-правового оформления принципа самоопределения начался после второй мировой войны при активном участии ООН

Хотя предшественница ООН, Лига Наций, и внесла немалый вклад в развитие прав меньшинств на свою культуру, религию, образование, ее отношение к принципу самоопределения было достаточно определенным. Так, в 1920 г. Швеция сослалась на принцип самоопределения в споре с Финляндией по поводу принадлежности Аландских островов Однако, Комитет юристов, назначенный Советом Лиги Наций, решил, что «хотя принцип самоопределения занимает значительное место в современных политических концепциях, о нем не упоминается в Уставе Лиги Наций и его нельзя считать позитивной нормой международного права» (4).

В Уставе ООН принцип самоопределения упоминается дважды. Согласно п. 2 ст. 1 Устава, одной из целей Организации является «развивать дружественные отношения между нациями на основе уважения принципа равноправия и самоопределения народов». В соответствии со ст. 55. уважение принципа равноправия и самоопределения народов составляет одну из основ мирных и дружественных отношений между нациями.

В дальнейшем принцип равноправия и самоопределения народов получил свое нормативное закрепление в Международных пактах о правах человека 1966 г., в Хельсинкском Заключительном акте 1975 г. Важное значение имели также принятые ГА ООН Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам от 14 декабря 1960 г.. Декларация о принципах международного права от 24 октября 1970 г., Декларация о недопустимости интервенции и вмешательства во внутренние дела государств от 9 декабря 1981 г., и другие международно-правовые акты.

Так, согласно Международным пактам о правах человека, «Все народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и свободно обеспечивают свое экономическое, социальное и культурное развитие» В Хельсинкском Заключительном акте 1975 г., говорится: «Исходя из принципа равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой, все народы имеют право в условиях полной свободы определять, когда и как они желают, свой внутренний и внешний политический статус без вмешательства извне и осуществлять по своему усмотрению свое политическое, экономическое, социальное и культурное развитие».


Нормативное содержание

Рассмотрим подробнее  вопрос о  нормативном содержании интересующего нас принципа.

Результаты кодификации и дальнейшего прогрессивного развития международного права, осуществленные международным сообществом в послевоенные годы позволяет сделать однозначный вывод о том, что принцип самоопределения, который в течение длительного времени воспринимался в качестве морально-политического постулата, обрел статус действующей правовой нормы. Этот факт практически не вызывает сегодня ни у кого серьезных возражений.

Однако объем кодификационной работы, ставший необходимым для преобразования вышеназванного постулата в общепризнанный принцип равноправия и самоопределения народов, оказался явно недостаточным для удовлетворительного решения ряда вопросов, имеющих принципиально важное значение для реализации этого принципа в сфере реальных социально-политических отношений.

Еще в 1952 г. Э. Рузвельт, в то время постоянный представитель США при ООН, заявила: «Означает ли самоопределение право на отделение? Представляет ли собой самоопределение право на расчленение или оправдание расчленения наций? Означает ли самоопределение право народа разорвать связи с другим государством независимо от экономических последствий для двух сторон, независимо от того, какие последствия для их внутренней стабильности и их внешней безопасности это может иметь, независимо от последствий для их соседей или международного сообщества?» На все эти вопросы Э. Рузвельт дает отрицательный ответ (5).

Касаясь той же проблематики, ее соотечественник, М. Кампельман спустя десятилетия, отмечает: "Если не проводить и не уразуметь разницы между правом на самоопределение и правом на отделение, либо право на самоопределение вовлечет мировую политику в насилие и хаос, либо сам принцип превратится в исторический анахронизм, изживший себя и способный подорвать возможности демократического развития... Право народов на самоопределение не включает в себя право на отделение Это два самостоятельных права, к которым нужно и подходить отдельно. Право на самоопределение признано в международном праве, находит свое отражение в Уставе ООН и в Хельсинкском Заключительном акте. А право на отделение не является правом по международному праву, хотя оно бывало и может быть частью конституционной процедуры государства» (6).

Поставленные выше вопросы, касающиеся нормативного содержания принципа равноправия и самоопределения народов, активно обсуждаются ii отечественными специалистами.

«Отделение, разъединение, - пишет Ю.А. Решетов, - это и признак неудовлетворенности и нарушения прав человека, и одновременно начало новых конфликтов и нового нарушения прав человека. И ссылки на историю не помогут... В свое время в ходе переговоров о спорных территориях Китая и Индии представители двух сторон демонстрировали относящиеся к разным эпохам карты, разумеется доказывающие принадлежность этих территорий «правильному» государству Да и в практическом плане в большинстве случаев не ясно, как надо обособляться

К сожалению, всякого рода референдумы..., обращения к нашей и мировой общественности, ООН лишь подливают масла в огонь, вызывая ответную реакцию» (7).

По мнению В И. Кузнецова, «принцип самоопределения народов и наций - это право народов и наций, но не обязанность, и осуществление этого права может быть многовариантным. Самоопределение не должно осущетвляться с сепаратистских позиций в ущерб территориальной целостностности и политическому единству государств» (8 ).

В. Лукин утверждает: «Вся экономическая теория взывает к расширению рынков, а рвущиеся к государственному самоопределению национальные группы обрекают себя на прогрессирующее отставание» (9).

Э. Хименес де Аречага, подчеркивая преимущественно антиколониальную направленность принципа равноправия и самоопределения народов, писал: «В процессе развития важнейших правовых принципов Устава ООН упоминание о праве на самоопределение превратилось в юридическую базу для того вклада, который был внесен ООН в дело освобождения колониальных народов - замечательное достижение ООН» (10).

Декларация 1970 г., по его мнению, «хотя и содержит по-прежнему требование «положить конец колониализму», целенаправленно расширяет сферу принципа самоопределения и провозглашает, что он относится не только к народам подопечных и несамоуправляющихся территорий, но и к народам суверенных и независимых государств. Декларация рассматривает право на самоопределение как более широкий принцип, который должен пережить свою уже почти выполненную историческую миссию по ликвидации системы колониализма» (11).

Вместе с тем, он полагал, что «ничем не ограниченное толкование принципа самоопределения способствовало бы возникновению сепаратистских движений и выступлениям меньшинств за достижение самостоятельности в различных странах мира и могло бы привести к расчленению существующих государств. Подобная возможность не могла быть допущена такой состоящей из государств международной организацией, как ООН, за исключением совершенно особых случаев»(12).

Здесь уместно привести заявление Генерального секрегаря ООН У Тана, сделанное им в феврале 1970 г.: «ООН никогда не признавала и не признает и не думаю, чтобы когда-нибудь признала отделения частей ее государств-членов... Когда государство хочет стать членом ООН и когда ООН принимает его как члена, то тем самым ООН признает территориальную целостность, независимость и суверенитет этого государствачлена» (13 ).

Аналогичной позиции придерживался и Б.Б. Гали, считавший, что «...если каждая этническая, религиозная или языковая группа будет притязать на государственность, то не будет предела дроблению, а всеобщий мир, безопасность, экономическое благополучие станут еще более трудно достижимой целью» (14).

Советская доктрина международного права и дипломатическая практика исходили из того, что принцип самоопределения наций является составной частью марксистско-ленинского учения по национальному вопросу. Это по существу своему, антиимпериалистический, антиколониальный  принцип,  выражающийглавные, жизненно важные интересы зависимых народов. Признавалось, что право на самоопределение «имеют все без исключения народы и нации независимо от степени их экономического, политического и культурного развития. Однако принцип самоопределения не предполагает отделения только с целью создания самостоятельного государства. Отделение может быть также осуществлено с целью присоединения к другому государству или же объединения, но уже на началах федерации, автономии с государством, в состав которого ранее входила эта нация в бытность его унитарным. Но наиболее распространенной формой реализации права на самоопределение в современных условиях является создание освободившимися от колониального гнета народами самостоятельных государств» (15 ).

Некоторые отечественне исследователи расценивают современное движение за национальное самоопределение как возврат к феодализму, как проявление радикального национализма, охватившего планету на исходе XX века (16).

Иной точки зрения придерживается В. П. Ступишин, который считает, что «только полное и безоговорочное признание каждой нации на независимость позволит приостановить центробежный процесс и положить начало интеграционным тенденциям» (17).

Еще в 1991 г. он писал, что у руководителей СССР нет иного выхода кроме как ясно и недвусмысленно заявить, да мы за самоопределение наций, вплоть до отделения и образования независимых государств, поэтому положительно относимся к «восстановлению суверенитета всех наций, населяющих территорию СССР» (18).

Суть полемики, развернувшейся в последние годы вокруг принципа равноправия и самоопределения народов, в значительной мере сводится к определению того, в какой мере он совместим с принципами территориальной целостности, нерушимости государственных границ, соолюдения прав человека, невмешательства во внутренние дела суверенных государств, принципа неприменения силы и другими.

Так, отмечая наметившуюся в последние годы в российских научно-политологических кругах тенденцию закрыть тему национального самоопределения, В. П. Ступишин полагает, что «делается это прежде всего во имя торжества и универсализации принципа территориальной целостности, превращаемого в этакую «священную корову» новоявленных «державников» которые не останавливаются даже перед извращением международных документов» (19).

Чтобы не быть голословным, он приводит ряд не лишенных в некоторых случаях определенной логики доказательств, изложение которых целесообразно для целей нашего исследования. Смысл их сводится к следующему.

Во-первых, Уставу ООН, по его мнению, приписывается утверждение, будто бы право народов на самоопределение «не должно нарушать территориальной целостности государства» (20). Однако в Уставе ООН вообще нет понятия целостности территории, а речь идет о «территориальной неприкосновенности», и увязана она отнюдь не с самоопределением народов, а с применением силы между государствами. л

Во-вторых, утверждают, что нормами современного международного права якобы «четко оговорено, что территориальная целостность и политическое единство государств не могут быть поставлены под сомнение даже правом народа на самоопределение» (21). Но таких норм международного права не существует, иначе о них вспомнили бы, когда пришел конец территориальной целостности СССР, СФРЮ, и ЧСФР.

В-третьих, мировое сообщество никогда не обязывалось «сохранять границы любого государства, подписавшего Хельсинкскую декларацию» (22). Такого обязательства нет и не может быть, ибо в самой упомянутой декларации сформулирован принцип мирного изменения границ

В-четвертых, сторонник упразднения понятия нации В. Тишков (23) предлагает подменить национальное самоопределение "национально-культурной автономией» и «территориальнымсамоопределением» (24) - понятиями без сколько-нибудь значимого содержания и весьма далекими от естественного права любого народа определять свой политический статус. При отрицании свободы выбора как естественного права любого народа эффект может быть лишь один, подчеркивает В. Ступишин, - самоотторжение народа, лишенного такого права, от «отрицателя».

В-пятых, утверждает он, признание свободы выбора за каждым народом нигде и никогда не вело к сужению рынков. Напротив, распад колониальных империй и появление независимых государств в Азии и Африке значительно расширили рынок (25).

В. П. Ступишин считает, что нашей эпохе присущ отнюдь не процесс «всеобщей интеграции», как кажется некоторым политологам. Нашей эпохе присущ процесс национального самоутверждения народов, затрагивающий даже, казалось бы, давно сложившиеся государства (26).

В связи с этим он предлагает вернуться к идее русской республики как материализации права на самоопределение русского народа, подменявшегося союзным «центром» в СССР и подменяемого «федеральным» центром сейчас (27).

Анализ основных причин конституционно-правовых коллизий, ведущих к межнациональным конфликтам в федеративных государствах, показывает, по мнению отдельных исследователей, что камнем преткновения являегся «кажущаяся несовместимость между провозглашенным в международно-правовых актах правом народов на самоопределение и недопустимостью расчленения территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств» (28).

Для объективного разрешения этого противоречиям считают они, необходимо исходить прежде всею из общепризнанного и неоспоримого принципа приоритетности прав человека. Только такой подход гарантирует непредвзятое определение значимости принципов территориальной целостности суверенных государств, невмешательства в их внутренние дела, права народов на самоопределение. При ответе на  вопрос:  приоритетность  какого  из  этих  принципов  можетгарантировать возможность максимальной реализации и защиты прав человека, предпочтение ими отдается праву народов на самоопределение. Разумеется, «в одной из обозначенных в международных документах форм и методов его реализации» (29),

Здесь уместно сослаться на Декларацию ГА ООН 1970 г. о принципах международного права.

Помимо общего положения, согласно которому «все народы имеют право свободно определять без вмешательства извне свой политический статус и осуществлять свое экономическое, социальное и культурное развитие и каждое государство обязано уважать это право в соответствии с положениями Устава», в Декларации, во-первых, делается попытка определить способы осуществления права на самоопределение. К ним, в частности, относятся «создание суверенного и независимого государства или объединение с ним или установление любого другого политического статуса, свободно определенного народом».

Во-вторых, в ней не только подтверждается требование об отказе от любых действий, ведущих к расчленению или частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, но и называются условия, при соблюдении которых само право на самоопределение ограничивается и не может включать в себя расчленение государств, нарушение территориальной целостности, политического единства государства. Важнейшим из них является наличие «правительства, представляющего весь народ, принадлежащий к данной территории, без различия расы, вероисповедания или цвета кожи».

Приведенное положение, по мнению Ю. Решетова, явно относится к «внутренним политическим силам». Поэтому, справедливо полагает он, если правительство на недискриминационной основе, с соблюдением основных прав и свобод человека предосталяет своему населению право на участие в политической и социальной жизни государства, то попытки, направленные на расчленение государства, подрыв его территориальной целостности, политического единства являются незаконными (30).


Соотношение понятий права народов и права человека

Заметим, что существуют разные взгляды и на соотношение понятий права народов и права человека.

«Права народа, - отмечал Р. Л. Тузму'хамедов, - изначально и по существу приоритетны в отношении прав и свобод человека; вторые могут быть обеспечены лишь в случае обеспеченности первых. ...Из императивного характера базового принципа - принципа самоопределения - для любого правового государства очевидно не только беспрекословное его соблюдение во внешней политике, но и непременное законодательное включение этого принципа в качестве одного из основных в свое внутреннее право, особенно в государствах с полиэтническим составом населения» (3 1).

Противоположной точки зрения придерживается Е. В. Тимофеев, утверждающий, что «право нации на самоопределение сегодня вообще практически не может быть применено. Ни одно государство мира не внесло каких-либо обязательств по его соблюдению во внутреннее законодательство (за исключением бывших СССР и СФРЮ). ...Центральная власть любого государства должна установить единый во всех регионах уровень защиты прав личности, который соответствовал бы международным стандартам. Коллективные права будут наиболее полно осуществляться при верховенстве над ними прав личности". Более того, помимо нарушения ущерба правам человека, практическое применение принципа самоопределения наций нанесло бы, по мнению названного выше автора, чрезвычайно ощутимый удар по международной безопасности, поскольку привело бы к весьма большой подвижности государственных границ и существенно увеличило бы вероятность возникновения и разрастания вооруженных конфликтов (32).

Несмотря на разнообразие оценок конкретного содержания принципа самоопределения, можно сделать следующие выводы.

Современное международное право не содержит норм, прямо предусматривающих (тем более поощряющих) либо абсолютно запрещающих отделение, как интегральный элемент права на самоопределение.

Законность отделения признается прямо лишь в тех случаях, когда речь идет о субъектах права на самоопределение, находящихся в подчинении, составляющем нарушение основополагающих норм и принципов международного права.

Либерализация права на отделение, скорее всего, будет зависеть от конкретизации данного права во внутреннем законодательстве соответствующих государств.

Реализация принципа самоопределения, особенно в форме отделения, стаится в зависимость от соблюдения других основополагающих принципов международного права, прежде всего принципов территориальной целостности и политической независимости государств, невмешательства в их внутренние дела.

Коллективное право на самоопределение взаимосвязано с правами и свободами отдельного человека. Самоопределение - важнейшее право, без которого не могут быть осуществлены другие права человека. Вместе с тем, полная реализация народом своего права на самоопределение зависит от того, обеспечено ли в данном государстве эффективное соблюдение прав и свобод групп и индивидов, образующих народ.

Согласно действующему международному праву носителями права на самоопределение являются народы. При этом, несмотря на то, что формулировка принципа самоопределения, содержащаяся в международно-правовых документах (например, в Международных пактах о правах человека 1966 г.) не содержит специального упоминания о нациях, правомерно считать, что они здесь подразумеваются, поскольку понятие «народ» будучи шире по объему, включает в себя и понятие «нация». В тех же крайне редких сегодня случаях, когда оба понятия совпадают по объему, можно говорить о праве нации на самоопределение. Однако такое утверждение правомерно только в отношении мононациональных образований.

Как известно, ни Устав ООН, ни другие источники международного права не содержат общепризнанного определения понятия народа. (Согласно разъяснению, которое было дано в меморандуме, подготовленном  секретариатом  Конференции в Сан-Франциско, «слово «народы» обозначает группы людей, которые могут сосгавлять (или не сосгавлять) государства или нации» (33).

В связи со сложностью определения понятия народа среди специалистов неоднократно высказывались серьезные сомнения относительно реальности и даже желательности выработки такого универсального определения, которое могло бы быть применимо во всех районах мира и охватывало бы все потенциально возможные ситуации.

Так, А. Кристеску пишет: «Ход истории показывает, что всякий раз, когда какой-либо народ осознавал, что он является народом, всякие определения оказывались излишними» (34).

На наш взгляд, если для конкретной группы людей, «осознавших» себя народом, «всякие определения» и могли оказаться излишними, то международное сообщество государств, заинтересованное в сохранении международного мира и безопасности вряд ли вправе занимать подобную позицию.

Следует признать, что проблема выявления объективных признаков, присущих понятию «народ», не утратила своей актуальности. Отсутствие соответствующих критериев существенно усложняет решение на практике вопросов о том, идет ли речь о вооруженном конфликте, связанном с проблемами самоопределения, кто является сторонами в конфликте и каков их правовой статус, каковы политико-правовые средства и методы ею урегулирования Определение указанных критериев важно в плане предотвращения одного из наиболее опасных видов вооруженного конфликта -вооруженного конфликта немеждународного характера.

Существует немало определений понятия «народ», выработанных в разное время, представителями различных отраслей науки. Приведем некоторые из таких определений.

Согласно определению, данному В. Гурье во времена Французской революции XVIII в., народ - это коллектив индивидов, поставленных «друг к другу в различные отношения и связанных различными способами» (35).

К. Маркс полагал, что народ - это отдельное общество, которое «не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к  другу» (36 ).

По мнению Р. А. Тузмухамедова, эти определения недостаточны для выявления субъекта права на самоопределение, так как в этом случае "народом" окажутся любые коллективы, защищаемые ныне международным правом, - и беженцы, и национальные меньшинства, и трудящиеся-мигранты, и женщины, и дети и т.п (37).

Известный русский историк В. О. Ключевский полагал, что народом племя или группа становились, "когда к связям этнографическим присоединялась нравственная, создание духовного единства, воспитанное общей жизнью и совокупной деятельностью, общностью исторических судеб и интересов. Наконец, народ становится государством, когда чувство национального единства получает выражение в связях политических, в единстве верховной власти и закона. В государстве народ становится не только политической, но и исторической личностью с более или менее ясно выраженным национальным характером и сознанием своего мирового значения» (38).

Опираясь на вышеприведенное суждение, В.П. Ступишин пишет, пытаясь определить понятие нации: «народ с национальным характером - это и есть нация, которая наследует от первобытных и последующих промежуточных состояний язык, обычаи, духовный склад, экономическое единство и, конечно же, территорию, на которой только и может осуществиться его способность стать нацией, т.е. народом, организованным в государство (39).

Близким по смыслу является и определение понятия народа, данное Р. А. Тузмухамедовым в его проекте Всеобщей декларации прав народов. Согласно этому определению, «народ - это исторически сложившаяся на определенной территории устойчивая совокупность людей, отличающаяся от остальных единым (но не единственным) языком, относительно стабильными особенностями культуры и психики, а также общим самосознанием своего единства и фиксированным самоназванием, объединенная единой цельюсуществования  и  прогресса независимо от уровня  своего  развития, расы, вероисповедания» (40).

Аналогичного подхода придерживалась Международная комиссия юристов, рассматривавшая события в Восточном Пакистане. Комиссия назвала следующие критерии, характеризующие понятие народа:

  • общность истории,
  • расовые, этнические, культурные, языковые, религиозные и идеологические связи,
  • общее географическое местонахождение,
  • общая экономическая основа,
  • достаточная численность данного образования (41).

По мнению С. В. Черниченко, определенное население можно рассматривать как народ, если, во-первых, оно проживает на общей территории, во-вторых, необходима экономическая целостность соответствующего населения и связанная с ней социальная целостность, т.е. чтобы население было социально организовано, образовывало общество. В-третьих, данное население должно иметь определенные элементы общей культуры, сознавать, что они существуют (42).

Не отрицая в принципе того, что вышеприведенные критерии могут оказаться полезными при соответствующих обстоятельствах, следует, вместе с тем, отметить отсутствие у некоторых из них достаточной четкости, что, в свою очередь, не дает возможности получить ясного, исчерпывающего ответа на некоторые вопросы.

Так, если допустить, что одним из критериев определения понятия «народ» является связь с конкретной территорией, то как быть, например, в случае, когда народ насильственно согнан с его территории? Какова должна быть минимальная численность социальной группы для того, чтобы быть признанной народом? Должны ли соблюдаться все, один или несколько критериев? Наконец, кто вправе принимать соответствующее решение?

На наш взгляд, правы те исследователи, которые считают, что на сегодняшний  день  практически  невозможно  выработатьобщепризнанные стандарты, применимые ко всем народам, так как последние слишком отличаются друг от друга, от региона к региону, от страны к стране (43).

С другой стороны, задача определения понятия народа никогда не была самоцелью. Она всегда ставилась и решалась в целях ответа на вопрос, обладает ли данное конкретное образование правом на самоопределение.

Очевидно, следует признать, что и в перспективе вопрос о том, является ли то или иное образование народом в смысле принципа самоопределения, должен будет решаться в каждом конкретном случае, и выбор критериев для определения народа будет зависеть от специфических особенностей конкретной ситуации.

Заметим, что и в доктрине международного права и и практике международных отношений (в немалой степени благодаря усилиям советских специалистов) в 60-70-е гг. преобладала тенденция к рассмотрению понятия народа как субъекта права на самоопределение в самом широком смысле (44).

Универсальный характер принципа самоопределения был признан также и в ООН. Так, на 20-й сессии ГА ООН многие представители государств подчеркивали, что принцип самоопределения сформулирован так, что учитывает все народы, независимо от того, образуют или не образуют они государство, достигли или нет они статуса нации (45).

Однако в последние годы отмеченная тенденция встречает определенное противодействие. Например, некоторые государства, имеющие сильные сепаратистские движения, не считают, что слова ст. 1 Пактов о правах человека 1966 г., «все народы имеют право...» относятся к любому народу независимо от его международного статуса. Так Индия, ратифицируя Пакт о гражданских и политических правах 1966 г., сделала оговорку о том, что слова «право на самоопределение» в ст. 1 «касаются только народов, находящихся под иностранным господством, и что эти слова не относятся к суверенным независимым государствам или к той части народа или нации, которая составляет суть национальной целостности» (46).