Проблема квалификации ситуаций
Решение проблемы квалификации ситуаций практически означало бы определение (не) законности вмешательства в том или ином случае.
Можно ли квалифицировать как коллективную самооборону действия государства, которое, "защищаясь от агрессии", ввело войска в другое государство, поскольку считает, что повстанцы, ведущие борьбу против правительства этого государства поощряются и подстрекаются третьим государством? Многие американские юристы считают, что на односторонней или двусторонней основе (в отсутствие авторитетного международного органа по установлению фактов) объективно ответить на этот вопрос невозможно, поэтому и его тоже предлагалось передать на рассмотрение СБ или ГА ООН.
Противники такого метода (В. Фридман и др.) указывали, что вмешательство ООН в международные конфликты оправдано, если оно обеспечивает создание буфера между враждующими нациями (Кипр, сектор Газа дня разделения вооруженных сил Египта и Израиля), но совершенно неэффективно при социальных конфликтах (Конго) (59).
Отечественная наука международного права использует термин "принцип невмешательства", развивает, дополняет и уточняет его, основываясь на важнейших международных документах, к числу которых относятся: Декларация о недопустимости вмешательства во внутренние дела государств и об ограждении их независимости и суверенитета (резолюция ГА ООН 2131(ХХ) от 21 декабря 1965 г.). Декларация о принципах международного права, (резолюция 2625(XXV) от 24 октября 1970 г.). Декларация о недопустимости интервенции и вмешательства во внутренние дела государств (резолюция 36/103 от 9 декабря 1981 г.).
В Декларации о недопустимости интервенции и вмешательства во внутренние дела государств в категоричной форме заявлено: "ни одно государство или группа государств не имеет права осуществлять интервенцию или вмешательство в любой форме или по какой бы то ни было причине во внутренние и внешние дела других государств". Эта формулировка распространяется, безусловно, и на "гуманитарную интервенцию" (примеры - высадка вооруженных сил США на Гренаду в 1983 г., так называемая военная акция НАТО в СРЮ в 1999 г.) и на "демократическую интервенцию" (Панама, декабрь 1989 г.), с законностью которых мы не можем согласиться (60). В Декларации о принципах международного права дан перечень неправомерных действий государств, являющихся нарушением принципа невмешательства.
С точки зрения практики межгосударственных отношений признание одним из его субъектов законности некоторых видов вмешательства делает позицию такого субъекта в отношении какой-либо конкретной конфликтной ситуации трудно предсказуемой для других государств, что существенно осложняет конструктивное сотрудничество между ними и объективно способствует сохранению нестабильной кризисоопасной обстановки в мире (61).
Следует отметить, что в 90-е гг. имели случаи расширительной интерпретации права на самооборону. Так, в июне 1993 г. СШАнанесли ракетный удар по Багдаду в связи с попыткой иракских властей организовать террористический акт против экс-президента Дж, Буша, т. е. использовали свои вооруженные силы против Ирака, сославшись при этом на право самообороны. Примечательно, что российское руководство поддержало такую интерпретацию. В комментарии МИД РФ в связи с акцией/предпринятой США в ночь с 26 на 27 июня 1993 г., было заявлено: "По мнению российского руководства, действия США являются оправданными, поскольку вытекают из права государства на индивидуальную и коллективную самооборону, в соответствии со ст. 51 Устава ООН..." (62).
Кроме того, более широкое толкование права на самооборону было дано и в Основах военной доктрины России, утвержденной Президентом РФ 2 ноября 1993 г В этом документе указывается, что Россия не будет "...применять свои вооруженные силы и другие войска против другого государства, кроме как для индивидуальной или коллективной самообороны, если произойдет вооруженное нападение на Российскую Федерацию, ее граждан, территорию, вооруженные силы, другие войска или ее союзников" (63).
Подобная интерпретация права на самооборону, расширяющая возможность использования государством своих вооруженных сил, свидетельствует о вряд ли оправданном отходе России от традиционной линии на ограничение применения государствами вооруженных сил для целей внешней политики.
Интересам России как постоянного члена СБ ООН с правом «вето», в большей мере отвечает практика применения вооруженных сил не отдельными государствами, а по решению СБ. Использование Россией вооруженных сил за ее пределами для защиты российских граждан на основании права на самооборону нереально (во всяком случае в ближайшей перспективе), да в этом и нет необходимости. Такую защиту можно обеспечить политическими, дипломатическими, экономическими и т.п. средствами. Представляется, что при дальнейшей доработке военной доктрины России и осуществлении внешнеполитических акций было бы целесообразно вернуться к более узкой интерпретации права на самооборону, как оно вытекает из ст. 51 Устава ООН и принятого ООН в 1974 г. Определения агрессии.
Егоров С.А. Вооруженные конфликты и международное право. М., 1999.