Принцип коллективного подавления агрессии
Представляется уместным посмотреть, каким образом принцип коллективного подавления агрессии воплотился в «региональных соглашениях и органах», основывающихся на указанных выше положениях Устава.
Например, в преамбуле Межамериканского договора о взаимной помощи 1947 г. говорится об обязательстве «взаимной помощи и общей обороны американских республик» и указывается, что договор заключен, в частности, для того, чтобы предоставить эффективную взаимную помощь против вооруженных нападений на любое американское государство, и для того, чтобы принять меры против угроз и агрессии против любого из них». Ст. 3 Договора устанавливает, что вооруженное нападение на американское государство должно рассматриваться как нападение на все американские государства, и соответственно каждый из участников договора обязуется оказать помощь при отражении нападения. Аналогичные положения содержат и Устав Организации американских государств 1948 г., (преамбула, ст. 20), Североатлантический договор 1949 г., (преамбула, ст. 5). Правовая основа для совместной обороны заложена также в Хартии Организации африканского единства 1963 г., (ст. 2, ст. 20) и в Пакте Лиги арабских государств 1945 г., (ст. 6). Уместно упомянуть также, что указанные выше положения Устава ООН получили подробное авторитетное толкование в Декларации ГА ООН об усилении эффективности принципа отказа от угрозы силой или ее применения в международных отношениях 1987 г., в которой подчеркивалась «важность укрепления системы коллективной безопасности ООН».
С появлением в действующем международном праве указанных положений стало возможно и даже необходимо квалифицировать тот или иной международный вооруженный конфликт как агрессия, которая в соответствии с Определением агрессии, принятым ГА ООН в 1974 г., является «применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимое™ другого государства».
Таким образом, если действия одного государства в международном конфликте классифицируются как акт агрессии, то ответные действия другого или других государств оцениваются в качестве самообороны или международных санкций.
Практика межгосударственных отношений последних десятилетий показала, что положения п. 4 ст. 2 и ст. 51 не лишены определенных недостатков, порождавших при определенных обстоятельствах разногласия в оценке правового режима, создаваемого указанными положениями Устава ООН. Речь, например, идет о значении термина "вооруженное нападение", о природе неотъемлемого права на самооборону.
Отсутствует единство взглядов и относительно того, касается ли запрещение использования силы против "территориальной неприкосновенности" другого государства только применения силы с целью лишить его определенной территории или относится также и к случаям применения силы, связанной с нарушением границ этого государства независимо от времени и целей.
Относится ли запрещение применения силы против «политической независимости» только к случаям применения силы с целью покончить с политической независимостью государства путем аннексии, создания марионеточного правительства или запрещается также применение силы для принуждения этого государства проводить определенную политику или принять определенное решение?
При каких иных обстоятельствах использование силы будет «несовместимо» с целями ООН?
Кроме того, является ли осуществление экономического давления (нефтяное эмбарго, бойкот и т.д.), затрагивающего политическуюнезависимость, разновидностью «применения силы», подпадающей под действие п. 4 ст. 2 Устава ООН?
Споры по этим вопросам продолжаются не один десяток лет. За это время сложилось несколько основных подходов к их решению.
В самом общем виде их можно сформулировать следующим образом:
• не считать Устав ООН основополагающим документом современного международного нрава, поскольку несколько элементов, имеющих существенно важное значение для функционирования уставной системы коллективной безопасности. оказались неработающими, на практике эта идея нашла свое воплощение, в частности, в действиях США и НАТО против Югославии в 1999 г.,
• рассматривать п. 4 ст. 2 в качестве основополагающей нормы международного права, но ее прочтение должно быть по смыслу шире того содержания, которое в ней заключено.
Суть данной позиции сводится к следующему.
Права территориальной целостности и политической независимости никогда не были абсолютными, а всегда соответствовали и соотносились с аналогичными правами других государств. Поэтому термин «целостность» (integrity) всегда был более точным, чем термин «неприкосновенность» (inviolability). Отсюда вывод: вторжение на территорию государства, обусловленное угрозой нападения с этой территории, и оправданное условиями, при которых, с точки зрения общего международного права, возникает право на самооборону, не будет подпадать под действие п. 4 ст. 2. Аналогично, когда обстоятельства оправдывают заброску войск для защиты жизни и собственности своих граждан, такое использование силы, если оно ограничивается целями самообороны, никогда не будет направлено против территориальной целостности или политической независимости государства.
• Устав ООН запрещает использование силы в международных отношениях за исключением двух случаев: в порядкесамообороны от совершенного вооруженного нападения и в случае осуществления принудительных мер ООН.