Федеральный закон «О ветеранах» № 5-ФЗ от 12 января 1995 г. определяет гарантии социальной защиты ветеранов РФ (в том числе инвалидов Великой Отечественной войны и инвалидов боевых действий) в целях создания условий, обеспечивающих им достойную жизнь. Федеральный закон устанавливает правовые гарантии социальной защиты ветеранов в РФ в целях создания условий, обеспечивающих им достойную жизнь, активную деятельность , почёт и уважение в обществе».
Осужденные ветераны боевых действий
Осужденный ветеран — это новое понятие, которое уже не режет, как раньше, слух гражданам, сопереживающим судьбе воина Великой Отечественной Войны, который стал осужденным за совершенное преступление. Сегодня в живых осталось уже очень мало ветеранов Великой Отечественной, да и сажают их крайне редко, а по всякому ежегодному случаю плановой амнистии для «ветеранов и беременных женщин» — отпускают.
Наш рассказ о ветеранах новых поколений, о ветеранах, участвующих в боевых действиях в Афганистане, Чечне, Дагестане, Таджикистане, Южной Осетии, Абхазии и других «горячих точках», которые с катастрофической частотой заполняют сегодня тюрьмы и зоны страны, чьи интересы они отвоёвывали.
Осужденные ветераны боевых действий. Это новое словосочетание - продукт государственной политики и общественных потрясений на границе уходящей эпохи и нового времени. Но его, как нам кажется, правильнее писать иначе — ветераны-осужденные, так как прежде всего речь идет о хороших людях — наших воинах, а ныне ветеранах, а уже потом, как об осужденных.
Почему ветераны современных боевых действий все чаще становятся преступниками? Почему они совершают тяжкие преступления, порой — преступления с особым хладнокровием и жестокостью?
Попытаемся проанализировать создавшуюся на сегодняшний день ситуацию и ответить на этот, а также еще на два не менее важных вопроса: «Где истоки злых умыслов в сердцах наших ветеранов-осужденных?» и «Что же теперь делать нам с бедою, которая пришла и громко стучит в двери и окна нашего общего дома – России?»
Война без Бога
Обездуховленное и обезбоженное за несколько десятилетий общество России дало свой продукт, свое поколение защитников, в генной памяти которых все еще есть место любви к своему дому, своей семье и своей родине. Но любят они своей, чисто человеческой любовью, где место Богу лишь на шее — в виде крестика, ладанки или звезды и месяца, и в кармане — в виде пары переписанных молитв.
Как говорили старые генералы и солдаты русской армии, воевать вместе с Богом легко, т.к. какие бы не сложились после войны последствия, душа уцелевшего воина-ветерана будет всепрощающе продолжать свое мирное существование в мирное время при любых условиях — разрухи или процветания, при почестях или бесчестии. Воин, сражавшийся ради славы Божией от имени своей страны Богоносицы не имеет претензий к обществу, за которое он дрался, т.к. это общество едино с Богом. Кого обвинять, кого осуждать?
Что имеем?
Но вернемся в наше время, когда идеалы родины, к великому прискорбию, стали индивидуальны и размыты многонациональными отношениями, закоренелым атеизмом и религиозной толерантностью. В таких условиях молодой воин, вернувшийся с войны, становится для какой-то части населения страны героем, для кого-то захватчиком, для кого-то простым наемником, а для кого-то глупым искателем приключений. А кому-то вообще нет дела до ветерана т.к. «мы тебя об этом не просили, мы тебя туда не посылали».
Комбатанты
Не только у нас в России, да и во всем мире, сейчас много таких воинов-ветеранов, которых «смешивают» с обычными гражданами и относятся к ним, как к обычным разнорабочим. В мире уже давно появилось такое понятие, как «комбатант» (от французского - combatant - сражающийся) — лица, входящие в состав вооруженных сил и участвующие в военных действиях. Это понятие принято сегодня в психологии и медицине обозначает человека с большой долей вероятности страдающего посттравматическим стрессовым расстройством.
На языке психологов и психотерапевтов
История показывает, что как бы хорошо ни были подготовлены войска, какими бы слаженными ни были их действия, какими бы умелыми и знающими ни были их командиры, многие солдаты не выдерживают тех психологических нагрузок, которые наваливаются на них в ужасе боя. После этого невозможно не страдать от различных психологических расстройств. По этой причине очень многие комбатанты имеют признаки посттравматического стрессового расстройства.
ПТСР
Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) — комплекс психических нарушений, возникающих в связи с экстремальными ситуациями. ПТСР может протекать не только в течение нескольких месяцев, но и нескольких лет, и даже десятки лет. Посттравматическим стрессовым расстройством страдают более двух третей участников локальных войн последних десятилетий, подвергшиеся боевому стрессу.
Сотравмированные
Комбатант продолжает жить в обществе в мирное время. Он тесно связан разными личными и общественными отношениями со многими людьми, которые его видят, слышат и сопереживают вместе с ним все то, что от него исходит не только хорошего, но и плохого. Тогда то и получают эти близкие комбатанту люди свои «осколки от взрывов» оставшиеся в душе ветерана-комбатанта, которые он принес с собою с войны. А получают эти люди вполне конкретные психические и, возможно, как следствие –– физические травмы. Так, окружающие близкие комбатанту люди становятся сотравмированными.
Сотравмированный — человек, получивший психическую травму в результате общения, сопереживания или совместной жизнедеятельности с человеком, подвергшимся воздействию стресс-факторов экстремальной ситуации.
Тюрьма начинается на войне
Теперь, когда мы выяснили, что комбатант контактирует в обществе со своими потенциальными жертвами и будущими потерпевшими, которые могут быть травмированы им в той или иной степени тяжести, давайте вернемся к понятию «ветеран-осужденный».
Что происходит с человеком, которого вырвали из дома родного, дали «ржавый автомат и сказали: ты теперь солдат»? Конечно же, он начинает меняться! Прежде всего, меняется его отношение ко многим вещам в жизни, происходит и некоторая смена ценностей. Попадая в армию, молодой человек мужает, становится воином.
Это все — кто-то практически, а кто-то теоретически — каждый из нас знает и понимает. Но что происходит в голове молодого воина, когда он из учебки приехал в настоящую войну и вот уже несколько раз «удостоился» собирать в пакеты после жестокого боя останки своих боевых товарищей — оторванные руки, ноги и головы, собирать в пакеты с фирменными рекламными надписями каких-нибудь товаров, собирать, чтобы «это» не валялось как мусор и не досталось воронью и крысам, и чтобы над этими останками не глумился враг. Что в этот момент происходит в душе воина-человека, который и сам мог оказаться сегодня в этом пакете?
Мы говорим что происходит «в душе», а психологи говорят, что происходит с психикой такого человека. Что происходит с психикой человека, который на протяжении нескольких лет спал с автоматом в руках и каждый день считал для себя, возможно, последним днем в своей жизни?
«В условиях реальных боевых действий формируется тревожная настороженность, стойкое восприятие окружающей обстановки, как потенциально опасной и враждебной, готовность к импульсивному, в том числе и агрессивному реагированию на угрожающие стимулы. При этом, неминуемо (!!!) снижается ценность человеческой жизни, поскольку снимается психологический барьер перед лишением другой жизни, а так же и личная ответственность за социальные последствия совершаемых действий. Многочисленные исследования боевого ПТСР показывают, что у перенесших такой боевой опыт людей, наблюдаются нарушения, затрагивающие всю их личностную структуру: изменяется когнитивная (отношение к процессу познания и восприятия окружающего мира) сфера и восприятие, трансформируется мотивационно-личностная система, в том числе и морально-этические ее составляющие, меняется отношение к себе и другим, способы и содержание межличностного взаимодействия, особенности организации деятельности. Все эти нарушения приводят к реальной криминализации поведения» (Гулиева Ж.Д., Таукенова Л.М.).
Именно такие серьезные душевные травмы или, как сейчас принято говорить, нарушения сознания и психики ветеранов, именно они и будут влиять на механизмы совершения преступлений и на способность к контролю и оценки ветераном, совершающим преступление, своих действий.
Материалы уголовных дел указывают на то, что ветераны с ПТСР отличаются своей непредсказуемостью, импульсивностью, брутальностью, явным несоответствием реакции спровоцировавшему ее поводу.
Война продолжается
Современная отечественная криминалистика никак не реагирует на созревшие современные проблемы нашего общества. В настоящее время не проводится никаких научных работ, финансируемых государством, посвященных вопросам судебно-психологической экспертизы лиц, страдающих боевым ПТСР.
Это означает, что перед законотворцами не ставятся насущные задачи по изменению уголовного, уголовно-исполнительного и уголовно-процессуального законодательств в отношении особой категории граждан РФ — пост-травмированных ветеранов боевых действий. Поэтому, по сей день, наши суды продолжают приравнивать к убийце-маньяку (который никогда не служил в армии и уж тем более не воевал) убийцу, который, будучи потрясен не одним психологическим и физическим стрессом (например инвалидность, полученная на войне) и запрограммирован — научен убивать не по собственной воле, а отдавая долг родине — на срочной службе в армии или по контракту.
...Самый гуманный в мире
При вынесении судебного решения (приговор), суд ссылается на разные документы — факты и доказательства, среди которых — экспертизы и справки. Справка о том, что подсудимый является ветераном боевых действий или например инвалидом в последствии боевых ранений, никаким образом не может дать подсудимому стопроцентную гарантию того, что к нему будет применено снисхождение суда, и строгость наказания будет значительно меньше.
Только личная внутренняя убежденность судьи и его хорошее настроение на момент вынесения решения смогут незначительно уменьшить суровость приговора, так как наоборот — «значительность» не заложена в самом уголовном кодексе.
Даже такое юридическое понятие как «аффект» существует в рамках юридического закона независимо от понятий: «ветеран боевых действий» или «ПТСР». Тем более, в уголовном кодексе РФ в статьях 91, 92, 94, где речь идет о смягчающих обстоятельствах, нет никаких ссылок на понятие «ветеран боевых действий» или «ПТСР».
В настоящее время, в связи с ростом количественного соотношения осужденных из числа ветеранов по отношению к общему количеству осужденных в России, наступает переломный момент, который вскрывает все ошибки общества и государственных структур по отношению к своим гражданам, которые защищали интересы государства и общества в целом ценою своей жизни и здоровья. А ведь статуса ветерана боевых действий РФ никто не лишал даже осужденного (исключение - осужденные за государственную измену).
Получается, что в нашем обществе никому нет дела до людей, которые от одного стрессового расстройства на войне получили еще и другое стрессовое расстройство — в тюрьмах и зонах. В этом факте есть скрытая и очень реальная угроза для общества и государства. Давайте проанализируем ситуацию, дабы не быть голословными.
Монстры в пятой степени
Вот трезвое и практическое мнение на проблему реабилитации своих собратьев, конкретного комбатанта — осужденного ветерана, отдавшего службе в российской армии пять лет, прошедшего смуту «лихих» девяностых и оказавшегося в зоне за двойное убийство сроком аж на двадцать три года!
«Очень многое можно сказать по этому поводу. Конечно же, первое что приходит на ум, так это желание обвинять государство и общество. Обвинять эти две абстрактные субстанции можно до бесконечности. Но сейчас уже ушло время на склоки и пересуды. Сейчас уже пришло другое время, это время освобождения и выхода наших ветеранов осужденных из зон после «космических» сроков, подаренных с легкой руки наших «независимых» судей.
Что будут делать на свободе эти освободившиеся и обученные войной и зоной монстры? Будут ли они благодарить государство и общество за преподанный урок и вразумление после потери почти всех социальных связей — сначала на войне, потом в зоне; после потери здоровья как физического так и психического; после потери родных и близких, которые умерли или не дождались своих сыновей, братьев и отцов; после развала семей, разводов и всего того, что с семьей связано?
Что эти монстры «в пятой степени» теперь знают, могут и хотят? Задают ли себе такой вопрос умники законотворцы, которые о тюрьме знают по кино и экскурсиям? Задают ли сами себе такой вопрос простые граждане, которые очень часто отговариваются от проблем ветеранов боевых действий предательской фразой: «мы тебя об этом не просили и туда не посылали».
А когда речь заходит о проблемах осужденных, то фраза не чуть отличается от первой — «надо было закон соблюдать» или «надо было умнее быть, а раз попался, то будь добр — отвечай».
Но речь не идет о том как надо было тогда делать. К тому же, человек уже понес наказание, а значит, по закону, он ничего уже не должен. Однако, у государства еще есть долги перед своими ветеранами, оказавшимися в местах лишения свободы и перед освободившимися ветеранами.
У общества таких долгов тоже хватает. Поэтому надо и долги отдавать и делать так, чтобы с этими людьми не повторилось вновь то же, что привело их за решетку. Что делать с такими людьми и кто должен это делать? Кому вообще есть до этого дело?
У нас в России очень много ветеранов осужденных. Много и тех, кто, будучи ветераном боевых действий, освободился из мест лишения свободы. Но вот нашелся и такой человек, который из самого сердца проблемы — из колонии строгого режима, сам являясь осужденным ветераном боевых действий, поднял вопрос о статусе «ветерана-осужденного» и о том, как помогать таким людям.
Нашлись рядом и те, кто разделяя с ним арестантскую участь и ветеранское братство, поддержали его начинания в деле создания благотворительного фонда поддержки и реабилитации осужденных ветеранов боевых действий РФ (в том числе и инвалидов) и членов их семей.
Благотворительный фонд «Ветеран»
Находясь в зоне строгого режима очень сложно, практически невозможно заниматься общественной работой, которая затрагивает не проблемы самой колонии в которой ты сидишь, а проблемы многих сограждан по всей стране, которые ничего не знают о твоем существовании и твоем положении. Как обратиться к государству и обществу с криком в душе о беде, которая пришла и расселяется по нашей стране с явной претензией на постоянство проживания?
Наш закон предоставляет своим гражданам возможность по реализации своих социальных, духовных и даже материальных интересов и потребностей. Этим-то законом и воспользовался лидер и основатель благотворительного фонда поддержки и реабилитации осужденных ветеранов боевых действий РФ, (в том числе и инвалидов) и членов их семей осужденный ветеран из города Оренбурга Валерий Каравайцев, отбывший в данный момент уже десять лет своего «космического» срока в двадцать три года.
Фонд был зарегистрирован в МИНЮСТ РФ по Оренбургской области. Председателем правления фонда был назначен, освободившийся из мест лишения активный ветеран боевых действий в Афганистане, который принял активное участие в первых этапах становления и начала деятельности фонда (подробности о БФ «Ветеран» и его деятельности на сайте www.ckofr.com).
При создании фонда многие осужденные и сотрудники не имевшие отношение к армии и участию в боевых действиях не понимали истинного предназначения и идеи создания такой организации, как БФ «Ветеран». К сожалению были и такие, кто сравнивал фонд с «МММ». Кто-то из «начитанных» сотрудников заранее осуждал и обрекал фонд на отмывание каких-то денег. Но сейчас, после начала работы фонда и некоторых событий (подробности: на сайте www.ckofr.com), многие из критиков открыто принесли свои извинения. До сознания многих стало доходить, что суть и новизна фонда не методах его работы — это стандартная схема, а в той цели, которую преследует лидер и создатель фонда с единомышленниками.
А цель эта должна быть проста и понятна всем людям, независимо от их образования и общественного положения. Цель эта — конкретная работа по возвращению в гражданское общество из мест лишения свободы ветеранов боевых действий, которые будут заняты в социальном созидании здорового общества России, а не в его разрушении.
Заболевание общества
Болеет наше общество многими болезнями. Одна из них — преступность. Но преступность это обыкновенный коэффициент, показатель. Без реальных людей, которые определяют значение этого коэффициента нельзя говорить об этом и тем более менять это.
Великий обман — это лозунг и понятие, навязанное нашему обществу, под названием «борьба с преступностью». Это то же самое, что и борьба с ветряными мельницами.
Под понятие преступность подходят не только преступники, но и те, кто их провоцирует такими быть, обучает и создает им условие для участия в преступном ремесле. Начиная от семьи, детского сада, школы и других институтов, включая армию, можно смело утверждать, что все эти «этапы» формируют личность как потенциально-законопослушного так и будущего преступника. Все общество — это тело, это дом, где формируются все общественные образования — в том числе и преступность. Поэтому, лечить надо не болезнь, а больного этой болезнью, т.е. само общество.
Не много ли на себя берем? Берем столько, сколько унесем и только то что дозволено нам понести по уставу фонда, который утвержден Минюстом России.
Речь идет о проблемах ветеранов осужденных и тех образований, которые «помогли» им стать сначала ветеранами, а потом осужденными. По этому поводу у лидера фонда есть некоторые соображения, которые можно сравнить с открытиями (хотя нового нет ничего, все истины стары, просто мы их по-новому трактуем).
«Открытие» № 1
Имея свой практический боевой опыт и заработанное в нем боевое ПТСР, опыт пребывания в течении десяти лет в изоляции от общества, изучив некоторые научные труды по теме ПТСР и проблемах комбатантов отечественных и зарубежных специалистов, он пришел к выводу, что совершенствование методов совершения тяжких преступлений и профессионализм самих исполнителей таких преступлений напрямую связан с привлечением в криминальную среду по всей России большого количества высокопрофессиональных и социально-ущемленных ветеранов боевых действий, оставшихся без работы, после службы в армии и спецподразделенииях, ну и конечно же тех ветеранов, кто отсидев срок вышли на свободу.
В мире зла и злата, в котором мы все живем, всегда будут в цене опытные воины, которые умеют стрелять. Такие воины научились этому не в тире, попадая в неподвижные мишени, а в реальных боях, где у «мишеней» при попадании течет кровь и выпадают внутренние органы. А если такой специалист-ветеран вдобавок ко всему отсидел срок, то цены ему просто нет (!):
- во-первых, он стал хорошим юристом (в зонах многие зэки осваивают юридическое ремесло на уровне адвоката),
- во-вторых, он стал хорошим психологом (в зонах большинство постигает эту науку как обязательный курс «ликбеза»),
- в-третьих, он стал не плохим «начинающим» политиком и в чем то — аналитиком, т.к. при постоянном контакте с силовыми структурами на разных этапах следствия, суда и при отбывании наказания, зэк очень много познает о реалиях устройства механизмов государственного управления и контроля.
Ну, чем не высшая академия повышения квалификации? Только что вместо диплома — справка об освобождении.
Возьмете вы такого голодного и социально-потерянного высококлассного и неприхотливого специалиста на работу?
Вот так происходит вербовка в высокопрофессиональную преступность. Возникает парадоксальная ситуация.
Зачем создавать повсеместно высокопрофессиональные силовые подразделения «ОМОН», «СОБР» и прочие по борьбе со своими же бывшими высокопрофессиональными коллегами из спецслужб и армии, которым недоплатили, недодали, отказали и которых потом поймали и осудили.
Может быть лучше вернуть ветеранам долги и обещанные блага, тогда они смогут поддержать себя и свою семью и не пойдут на преступление от безвыходности своего материального положения? Ведь расстроенная боевым стрессом психика ветерана возбуждается и проявляется в агрессивных противодействиях чаще всего в случае предательских слов или предательского отношения к ветерану.
Первое, что необходимо исправить в ситуации с криминализацией ветеранов, так это отдать ветерану обещанные блага точно и в срок.
Работа по психологической реабилитации тоже необходима, но голодный, больной и злой ветеран не усидит в кресле на приеме у психолога как бы не был тот хорош и хороши его методики. Да и навряд ли дело дойдет до психолога, когда не решены элементарные и насущные проблемы человека, которому противостоит целая система.
Именно затруднительная адаптация к мирным условиям жизни в результате упущений в работе по восстановлению социального и психологического статуса ветерана боевых действий, на сегодняшний день приводит к тому, что в местах лишения свободы находится большое количество осужденных, участвовавших в боевых действиях и совершивших правонарушения в период адаптации к мирным условиям жизни.
«Открытие» № 2
Если обществу не удалось предотвратить преступное поведения ветерана боевых действий и он оказался в тюрьме, то государство еще в состоянии вернуть человека в гражданское общество духовно и физически здоровым человеком. Для этого необходимо на самых первых этапах ареста не допустить, чтобы ветеран был приравнен к другим арестованным в плане отношения к закону. Хоть и принято говорить «закон для всех един», но эта поговорка тут явно неуместна, потому что в преамбуле Федерального законе № 5-ФЗ «О ветеранах», подчеркивается, что этот Федеральный закон «устанавливает правовые гарантии социальной защиты ветеранов в Российской Федерации в целях создания условий, обеспечивающих им достойную жизнь, активную деятельность, почет и уважение в обществе». Это отличает ветеранов от других арестованных за их главную заслугу — жертвование своей жизнью во имя Родины.
Если в системе МВД, прокуратуры, судах и в системе исполнения наказания к ветеранам-осужденным выработается отношение соответствующее тому, о чем говорится в Федеральном законе «О ветеранах», то не только среди преступников, но и в самом гражданском обществе сформируется здравый и всем понятный образ гражданина-воина, человека-героя и защитника Отечества.
Для сотрудников силовых структур, которые связаны с арестованными и осужденными, такой образ ветерана боевых действий позволит автоматически реально оградить осужденных ветеранов от влияния тюремной субкультуры, которая действует на психику и без того травмированного ветерана-осужденного.
Такое отношение к ветеранам боевых действий, оказавшимся в тюрьмах и зонах, позволит ветеранам с ПТСР вновь поверить в себя и осознать свою значимость в обществе. Это приведет к тому, что осужденные ветераны смогут сохранить свою самобытность без допуска в свой внутренний мир чуждые им понятия эгоизма, потребительства и жестокости по отношению к слабому ради выживания и власти в тюрьме или зоне.
Поддержка осужденных ветеранов обществом и государством сделает их пребывание в местах лишения свободы подобием пребывания в штрафном батальоне, после которого им будет возвращена не только свобода, но и все положенные льготы, права, почести и блага.
Если осужденный ветеран увидит и реально почувствует на себе такое отношение, то можно будет смело утверждать, что в его сознании сформируется ответное устойчивое желание не подвести, не предавать и не сдаваться. Таким образом, в сознании осужденного ветерана произойдет коренной перелом и трансформация психики на осознание своей вины, на покаяние и на исправления своей жизни для возвращения в мирный социум.
Именно в этом направлении — социально-психологическая реабилитация и помощь осужденным ветеранам боевых действий — благотворительный фонд «Ветеран» будет продолжать свою работу и направлять собранные средства на внедрение социально-экономических и медико-реабилитационных проектов, которые будут реализовываться любой некоммерческой или коммерческой структурой, созданной в Российской Федерации.
Валерий Каравайцев,
Алексей Мозалёв