Чтобы читателю было более понятно я хочу изъяснить последнее высказывания Монаха. К великому сожалению, в исправительных учреждениях крайне плохо работает медицинский аппарат. Во первых, это конечно неквалифицированный медперсонал ибо в тюрьму работать идти особо желанием никто не горит и на работу туда устраиваются по нескольким причинам. Одна - по крайней необходимости, другая, конечно, хуже, как называют таких врачей осужденные – коновалы, т.е. люди получившие свой медицинский диплом непонятным способом. Конечно, арестанты - это, в первую очередь, отбросы общества, а потом уже люди, и никто не торопиться оказывать этим ублюдкам медицинскую помощь.

Человек искренне желает лечиться и лекарства пора принимать а таблетки все не несут. Ну, думает арестант, по-любому сидят там эти медики чаи распивают и языками своими молотят, а я тут подыхаю. Все вскипает внутри, и тут уж не до смирения. Тогда начинают колотить по дверям и ругаться, а порой и матом страшным и угрозы летят: Я вам устрою, вены вскрою и сдохну тут у вас, и посмотрим, как вы потом будете перед прокуратурой отписываться.

Другому баландер (осужденный который разносит пищу) сахар не досыпал. О, над этим, так вообще можно оторваться. Вот и пишет Георгий, что когда бутылку с пивом или газировкой открываешь, и пузырьки кверху от давления подрываются, так и эти люди. А если их немного всколыхнуть так они вообще все забрызгают.

Но что страшнее всего в исполнительной медицине, так это то, что она лишена независимости, как это должно быть согласно нормативным актам. Зачастую в роли терапевта выступает опер. работник, и он решает кто болен а кто нет, кому лечиться, а кому пока стоит подождать. Чтобы было более понятнее я хочу описать историю из своего личного опыта.

На одном из централов нашей бескрайней страны я содержался в камере с одним хорошим человеком. И вот мы с ним заговорились допоздна и дежурный контролер делает нам замечание: "Вы чё там, уроды, расселись? Для вас что, команды отбой не было что ли? Ну-ка, на х…, бегом по своим спальным местам!"

При всем этом контролером была взрослая женщина. Мы попросили ее быть повежливей. Какое уж там повежливей. Угрозы: "Я сейчас ДПНси (7) вызову и устрою вам кардебалет".

Говорим: "Зовите кого хотите, не те мы люди которые вас боятся".

Долго ждать не пришлось, и около 12 часов ночи открывается дверь и стоят пять пьяных сотрудников с дубинками в руках. Говорят: "Ты и ты, показывая на нас, выходим".

Я постарше и посмелее иду вперед. Выводят нас на коридор. Мальчишку в клетку сажают, что на коридоре устроена, меня в кабинет. Ну, там, в кабинете избили меня и поиздевались всячески. Видят, парень камень ничего не сделаешь. Давай другого, пацана, в кабинет, меня в клетку. Я, конечно, допустить издевательств над приятелем позволить себе не мог. Достаю спрятанное в шапочке лезвие и вскрываю себе вены.

Сотрудники увидели, пацана сразу бросили, обратно в камеру, а меня дубинками и пинками погнали в медсанчасть не забыв, одеть и покрепче затянуть наручники. Там меня зашили и повели к врачу на освидетельствование, чтобы выдворить в штрафной изолятор и доложить, что жив, мол, и здоров, и побоев не имеется.

Женщина-терапевт, что была на ночном дежурстве, смотрит на меня, вены вскрыты, весь в крови, избитый, одежда разорвана. Говорит: "Я вам такого освидетельствования не дам".

Ей ДПси: "Ты чё говоришь, как не дашь? Ты чё хочешь, чтобы я потом перед прокуратурой оправдывался?"

Терапевт отвечает: "Побои с него могу снять, а то, что он здоров, писать не буду".

Так меня и посадили на 15 суток в ШИЗО для выздоровления. Это делается для того, чтобы меня никто не увидел, и не было свидетелей моих побоев, а так же в случае, если приедут родственники на свидание, то можно было в рамках закона отказать им во встрече.

Но суть тут в том, что неповиновение этой женщины-врача повлекло за собой немалые на неё напасти. Система ломает не только заключённых, но, в первую очередь, сотрудников. Режим поставил перед врачом задачу как бы по ее направлению, но в корне не имеющую к ней никакого отношения. Её, как медработника, заставили вместе с режимной частью ходить на утренние и вечерние проверки камер и проверять санитарное состояние камер и осужденных. Где не подмели, где паук паутину сплел, и во всем она виновата, как будто это она эту паутину плетет. С нее требовали того, чтобы она, в свою очередь, требовала от заключенных, дабы пауки не плели паутин. Естественно, это вопрос неразрешимый, как и чистоплотность одного или другого арестанта. Конечно, ее психика начала ломаться, и с каждой новой проверкой от просьб убрать паутину она переходила на требования, а через полгода я уже не узнал эту женщину. Хищный, строгий изподлобья взгляд режимника, а потом уже врача.

Многие уходят не проработав и двух месяцев. Что за жизненные обстоятельства заставили этого хорошего человека остаться? Я не знаю. Лично для меня это трагедия, ведь она так меня защищала, и я всегда буду ей благодарен, и она навсегда останется для меня настоящим врачом и истинным человеком.

(См. далее: Записки от Монаха. Малява четвертая)

(7) ДПНси - дежурный помощник начальника следственного изолятора.

Из книги Серафима Боголюбского "Страдания как путь к очищению сердца".