Я находился рядом с Брюсом и ждал его схватки с противником, благодаря судьбу, что он видел во мне друга, а не врага. С камуфляжной раскраской на лице он больше походил на увлеченного игрой четырехлетнего ребенка, чем на 34-летнего ветерана.
Тем не менее ужас, читающийся в его глазах, и сила, сосредоточенная в его 90-килограммовом и почти двухметровом теле, делали нашу ситуацию реальной.
Брюс был одним из многочисленных солдат, вернувшихся из Вьетнама изувеченными изнутри. Наши пути пересеклись под кроватью в Брентвудской больнице для ветеранов в Лос-Анджелесе, куда Брюса госпитализировали с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) — болезнью, только за несколько лет до этого получившей название.
На тот момент я только пришел в психиатрическое отделение стажером, и Брюс оказался в числе моих первых пациентов. Я совершенно не рассчитывал, что он схватит меня за лодыжки, затащит в свою «пещеру», бросит мне метлу и прокричит: «Стреляй, если они начнут атаковать!»
Не было ни малейших сомнений, что Брюс находился в вымышленном мире. Но я думал, что это была не детская игра, а какая-то часть памяти, вышедшая из-под контроля. Фрагмент прошлого, будучи в его сознании вполне живым и реальным, наводил на него — да и на меня — ужас. Брюс так долго вглядывался в комнату, что, казалось, мог начаться и закончиться уже целый сезон тропических муссонов. Иногда Брюс замечал надвигающегося на нас врага и пытался отогнать его метлой. Он был благодарен мне за помощь и сказал, что мы хорошая команда.
Через час, проведенный в страхе и тревожной бдительности, хватка Брюса постепенно ослабла, сдавленный и грубый голос замолк, его лицо смягчилось, и он тихо застонал. Я помог ему выбраться из-под кровати и укрыл его одеялом, чтобы он почувствовал себя в безопасности, и сидел рядом, пока он не уснул.
Я совершенно не знал, что делать, и меня трясло. В таком состоянии я добрел до поста медсестры и рассказал ей о случившемся. «а, да у Брюса всего лишь вспышки», — прокомментировала она, искренне пытаясь мне помочь.
Позже в тот день у меня была назначена часовая консультация с моим профессором, и я спросил его, что же такое вспышка. «Это травмирующее воспоминание из прошлого, преследующее человека в настоящем, — ответил он. — На самом деле мы не знаем механизм его работы». Меня, однако, такой ответ не удовлетворил.
Я помнил, что человек способен избирательно концентрировать внимание на воображаемом мире и временно отказываться от критического восприятия, чтобы полностью погрузиться в него.
Некоторые называют это нормальной диссоциацией — то есть добровольной приостановкой восприятия реальности и погружением в собственные фантазии.
Такое поведение типично для детей, увлеченных игрой, и мы все в какой-то степени сужаем область внимания до одного сегмента впечатлений, ограничивая осознанность. Конечно, в повседневной жизни мы способны выйти из этого состояния и, например, пойти ужинать, когда нас позовут. Но на моих глазах разворачивалась совсем иная ситуация.
Для Брюса проведенный под кроватью час вовсе не являлся частью прошлого. Для него это происходило в настоящем, и он внедрял новые объекты — метлу, «пещеру» под кроватью, меня — в свои впечатления. Он не просто погрузился в воспоминания или воображение: давно минувшие чувства, образы, звуки и поступки ожили в его сознании и переплелись с действительностью. Я четко понимал, что это его воспоминания, но для него они утратили соответствующий «ярлык», а то и вовсе никогда не имели его.
До недавнего времени мы только гадали о принципах работы памяти и механизмах, формирующих восприятие реальности. Мне представлялось, что вспышки все туже затягивают удавку вокруг истерзанного сознания Брюса и разрывают его на части.
На следующей неделе мне сообщили, что кто-то нашел под кустом у входа в здание настоящие гранаты. Брюс утверждал, что ничего о них не знает. Однако вскоре в его шкафчике обнаружили чеку от гранаты, и не одну, и Брюса поместили в закрытое отделение, а затем и вовсе перевели в другую больницу. У меня больше не было возможности работать с ним. Я до сих пор иногда думаю, частью какого искаженного воспоминания являлись те гранаты.