Практика признания восставших и воюющих сложилась в первой половине прошлого века в период буржуазно-демократических национально-освободительных движений в Европе и Америке. Признание в качестве восставших и воюющих должно было в тот период означать, что восстание, гражданская война или национально-освободительное движение преобразовывалось из конфликта, имеющего «внутренний характер», в «конфликт, имеющий международный характер» (46). Классическое международное право признание воюющей стороной связывало с применением законов и обычаев войны. В современных условиях признание в качестве воюющей стороны связано не столько с применением законов и обычаев войны, сколько с признанием международной правосубъектности стороны в гражданской и национально-освободительной войнах (47).

Принципы, определяющие признание повстанцев воюющей стороной, по мнению Л. Оппенгейма, по существу те же, что и принципы, относящиеся к признанию государств и правительств: "Некоторые фактические обстоятельства, которые международное право не клеймит в качестве беззаконных (оно не считает гражданскую войну неправомерной), создают для других государств право и обязанность предоставить повстанцам признание их воюющей стороной. Такими фактическими обстоятельствами являются: наличие гражданской войны, протекающей в виде вооруженных действий широкого масштаба; оккупация повстанцами значительной части национальной территории и наличие определенной степени правильно организованного управления ею; соблюдение вооруженными силами повстанцев, действующими под командованием ответственного руководителя, установленных правил ведения войны; практическая необходимость для третьих государств определить свою позицию к происходящей гражданской войне Отсутствие последнего условия может привести к злоупотреблениям, признание за повстанцами прав воюющей стороны может быть использовано для выражения симпатиик делу, за которое они борются" (48). При отсутствии указанных выше фактических обстоятельств, подчеркивает Л. Оммепгейм, признание за повстанцами прав воюющей стороны представляет собой недозволенное вмешательство в дела государства, в котором происходят внутренние раздоры, и является международным правонарушением.

Признание в качестве воюющей стороны, считает Л.А.Моджорян, имеет место в тех случаях, «когда центральное правительство не в силах более контролировать ту или иную часть своей территории, и означает прежде всего, что признанные повстанцы сами несут ответственность перед иностранными государствами за свои действия, за оскорбление их граждан, истребление или конфискацию их имущества. При всех условиях признание не должно легализовать оказание помощи в борьбе против законного правительства, если конечно, это последнее не опирается на интервентов и не навязывается ими" (49).

Необходимо признать, что ни доктрина, ни позитивное международное право не выработали общепризнанных критериев для признания в качестве воюющей стороны. Подобные критерии, очевидно, и не могли быть выработаны, поскольку вопрос о том, признавать в качестве воюющей стороны борющуюся против центрального правительства оппозицию или не признавать, обусловлен особенностями конкретно взятого внутригосударственного конфликта, экономическими, военно-политическими, соображениями третьих государств и самого центрального правительства, а также другими факторами. Что касается положения, сформулированного в п. 1 ст. 1 Протокола II к Женевским конвенциям 1949 г., то в нем определяется лишь сфера применения Протокола II и содержатся признаки понятия «вооруженный конфликт немеждународного характера".

Не существует также и общепризнанных норм, которые определяли ' бы правовые последствия предоставления рассматриваемого вида признания Определенные суждения на этот счет можно найти в доктрине международного права.

По мнению Я Броунли, на практике воюющие стороны в каком-либо государстве "могут вступать в правовые отношения и заключать действительные в международном плане соглашения с государствами и другими воюющими и восставшими сторонами" (50).

Дж. Фитцморис полагает, что способность заключения международных договоров свойственна "парагосударственным образованиям, которые считаются обладающими определенной, хотя и ограниченной формой международной правосубъектности, например, восставшей стороне, которая признается имеющей статус воюющего и является властью де-факто. контролирующей определенную территорию" (5 I).

В Дипломатическом словаре отмечается, что "признание стороны в гражданской войне в качестве воюющей стороны дает ей возможность пользоваться всем комплексом прав, признавемых в международных отношениях за воюющей стороной, в т. ч вступать в договорные отношения с субъектами международного права" (52).

По мнению Г. П. Задорожного, "признание в качестве восставшей или воюющей стороны еще не означает признания в качестве полноправного субъекта международного права Это признание распространяет на повстанцев, участников национально-освободительной войны и организации сопротивления законы и обычаи войны, согласно которым они рассматриваются как комбатанты, а не как преступники, выступающие против законной власти" (53).

Признание может быть молчаливым и явно выраженным. Со стороны государства, на территории которого возник вооруженный конфликт, признание, как правило, осуществляется редко, так как оно пытается выдать этот конфликт за внутренний и вместо применения Женевских конвенций обосновывает правомерность применения национального уголовного законодательства. Если признание исходит от третьих стран, то центральное правительство решительно протестует, если же оно само признает повстанцев «воюющей стороной», то тем самым вооруженный конфликт перерастает в международный, при котором применяются нормы права вооруженных конфликтов в полном объеме. Однако признание повстанцев «воюющейстороной» редко бываег явно выраженным со стороны центральной власти. В 1966 г., Д. Шиндлер писал, что после принятия Женевских конвенций еще не было случая признания повстанцев «воюющей стороной» со стороны законного правительства (54).

Как правило, признание центральным правительством повстанцев «воюющей стороной» бывает частичным, неясно выраженным; оно может заключаться, например, в попытках правительства заключить перемирие с повстанцами, вступить с ними в переговоры и т. д. Четко выраженное или подразумеваемое признание всегда является проявлением компетенции государства в суверенном решении вопроса о войне. Признание не может быть осуществлено никакими другими органами, кроме тех, которые непосредственно выражают суверенитет данного государства. Так, решение судебного органа или главнокомандующего вооруженными силами о признании повстанцев «воюющей стороной», чтобы быть действительным, должно быть санкционировано высшими компетентными властями.

В случае признания повстанцев «воюющей стороной» они обязаны соблюдать права и обязанности воюющего. Правительство, признавая повстанцев «воюющей стороной», не всегда принимает во внимание, что тем самым оно предоставляет своим противникам определенные права. Признание повстанцев «воюющей стороной», очевидно, исключает применение к ним национальных уголовных законов; будучи захваченными в плен, они не могут быть судимы как уголовные преступники, а должны содержаться как военнопленные. В том случае, если восстание будет подавлено, безопасность его участников должна гарантироваться государством.

Центральное правительство не может также препятствовать признанию третьими сторонами повстанцев «воюющей стороной». Вместе с тем такое признание, как правило, не влечет за собой установления дипломатических отношений (как исключение, укажем, что английское правительство установило и поддерживало полные дипломатические отношения с франкистскими мятежниками в 1936-1939 гг.). Кроме того, повстанцы не приобретают права на «установление блокады, захват  военной контрабанды  и  посещение подозрительных кораблей". Однако повстанцы могут вступать в правовые отношения и заключать действительные в международном плане соглашения с третьими государствами и другими воюющими сторонами.

Повстанцы должны соблюдать в ходе военных действий «законы и обычаи войны», отличать комбатантов от некомбатантов, в ходе военных операций не терроризировать гражданское население, симпатизирующее законному правительству; не допускать репрессалий, запрещенных международным правом, нести ответственность перед иностранными государствами за оскорбление их граждан, истребление или конфискацию их имущества.

Режим военной оккупации не может быть полностью применен к территории, занятой повстанцами. Власти повстанцев могут издавать свои административные акты, которые не являются актами официальных властей или командования вооруженными силами. Они могут создавать военные трибуналы, чтобы судить за преступления своих солдат, организовывать специальные военные формирования, чтобы защитить солдат от посягательств. Вместе с тем власти повстанцев должны уважать гражданское и уголовное законодательство на занятых ими территориях, не препятствовать работе общих судов.

На занятых повстанцами территориях государственная власть двойственна, там имеются две юридически действующие силы: законное правительство и власть повстанцев. Но цель как той, так и другой остается одинаковой - максимально быстрое восстановление суверенитета и территориальной целостности государства.

Ситуация значительно осложняется, когда власти повстанцев, признанные «воюющей стороной», вступают в правовые отношения с третьими государствами.

Повстанцы, как правило, стремятся к союзам со всеми силами, выступающими против законного правительства. Если повстанцы признаются «воюющей стороной», то тем самым они получают право вступать в союзы с другими силами. При этом возникают весьма сложные вопросы, касающиеся юридической квалификации вооруженного  конфликта,  в тех  случаях,  когда третье  государство оказывает помощь повстанцам либо, наоборот, когда оно оказывает помощь законному правительству в его борьбе с повстанцами.

Если тренье государство признает повстанцев «воюющей стороной», то это будет лишь шагом на пути к становлению их государственности, но еще не означает признания их в качестве государства как первичного субъекта международного права. Правомерно ли ставить под вопрос юридическую силу такого признания и полагать, что оно не может рассматриваться как отвечающее всем требованиям международного права, не имеет прочной юридической основы, а скорее служит проявлением благосклонности, симпатии к данной политической силе. В связи с этим признание в качестве «воюющей стороны» имеет своим следствием лишь тот факт, что восставшие признаются в качестве воюющих только в отношении права войны и права нейтралитета во время войны. Однако в любом случае следует иметь в виду, что признание повстанцев «воюющей стороной» выводит их из политической изоляции, они получают выход на международную арену.

Своеобразной формой признания в качестве воюющей стороны явилось совместное франко-мексиканское заявление 1981 г., признавшее Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти и Революционный демократический фронт Сальвадора в качестве "представительной политической силы".

После второй мировой войны имели место и такие новые юридические ситуации, как признание повстанцев со стороны ООН или региональных международных организаций. Так, 2 ноября 1973 г. ГА ООН утвердила 93 голосами против 7 при 30 воздержавшихся резолюцию, которая провозгласила завоевание народом Гвинеи-Биссау независимости, а также создание им суверенного государства -Республики Гвинея-Биссау, то есть признание этого государства впервые было осуществлено ООН. Признание Временного революционного правительства как законного представителя Южного Вьетнама было впервые провозглашено на Конференции неприсоединившихся государств в 1972 г., а уже в ноябре 1973 г. это правительство было признано 39 государствами.

Правовая оценка вооруженного конфликта меняется в зависимости от адресата признания со стороны третьего государства. Если повстанцы признаются в качестве «воюющей сторон» и им оказывается помощь, то внутренний конфликт тем самым перерастает в международный вооруженный конфликт, в котором действуют все нормы права вооруженных конфликтов. Этого не происходит, если помощь оказывается центральному правительству.

Рассматривая интересующий нас вопрос, нельзя обойти вниманием мысль, содержащуюся  в  курсе международного права Л. Опиенгейма. согласно которой сам по себе факт ведущихся в широком масштабе враждебных действий в ходе развития гражданской войны еще  «не  обусловливает необходимости и не создает  обязанности признания.  ...Во время гражданской войны в Испании в 1935-1939 гг. сторонам было правильно отказано в признании прав воюющих на том основании, что общепризнанные правила признания в  качестве воюющей стороны не могли быть применены к ситуации, при которой в результате незаконной интервенции иностранных государств военные действия утратили характер гражданской войны в общепринятом значении этого термина» (55). Такой вывод вряд ли в целом можно признать бесспорным. Однако при всей его спорности  нельзя, очевидно, не согласиться с тем. что присутствие на территории государства, где происходит гражданская война, активно действующих иностранных войск (даже если они были введены туда по просьбе и с согласия центрального правительства) принципиально меняет политико-правовую ситуацию в стране. Являясь своеобразной формой идеологизации  межгосударственных  отношений,  указанное присутствие иностранных войск затрудняет решение вопроса об установлении сторон в конфликте, выяснении их правового статуса, определении  правового  положения  лиц,  принимающих непосредственное  участие  в  военных  действиях,  существенно осложняет проблему обеспечения защиты жертв данного вооруженного конфликта.

Все сказанное имеет не только чисто теоретическое, но и весьма актуальное практическое значение. Об этом свидетельствует и опыт вооруженных конфликтов на территории бывших СФРЮ и СССР.

Как уже отмечалось, вопрос о признании в качестве воюющей стороны до сих пор не нашел удовлетворительного решения ни в доктрине международного права, ни в нормотворческой деятельности государств. В связи с этим представляется справедливым замечание Р.Л. Боброва о том, что "признание представляет собой правовой институт с весьма резко выраженной политической направленностю его действия" (56).

Вместе с тем, институт признания в качестве воюющей стороны можно рассматривать и как средство гуманизации отношений, возникающих в ходе вооруженных конфликтов немеждународного характера, и как метод предотвращения их интернационализации путем неправомерного вмешательства во внутренние дела государства, в том числе с применением вооруженной силы.

Институт признания, как представляется, может выполнять указанные функции если, во-первых, приобретут общепризнанный характер (причем не только на международном, но и внутригосударственном уровне) критерии определения вооруженного конфликта немеждународного характера, при фактическом наличии которых центральное правительство и третьи государства обязаны будут признать вооруженную оппозицию в качестве воюющей стороны. Основу таких критериев могли бы составить признаки немеждународного вооруженного конфликта, сформулированные в упоминавшемся ранее п 1 ст. 1 Протокола II. Во-вторых, если такое признание повлечет за собой, в частности, следующие правовые последствия:

    • отказ государств от любого вмешательства во внутренние дела государства, на территории которого ведется гражданская война, в том числе от вооруженного вмешательства в прямой или косвенной форме, включая отказ от оказания военно-технической помощи сторонам в конфликте;
    • ответственность сторон в конфликте за действия, противоречащие общепризнанным нормам и принципам международного права,
    • соответствие внутреннего законодательства и действий правоохранительных органов центрального правительства требованиям норм международного права:
    • способность оппозиции участвовать в переговорном процессе и быть стороной в договорах, направленных на справедливое политическое урегулирование конфликта. Иначе говоря, признание в качестве воюющей стороны не наделяет оппозицию международной правосубъектностью как таковой, предоставляя ей лишь ограниченный круг правомочий, поскольку, например, в силу принципа невмешательства, третьи государства не должны вступать с ней в договорные и иные отношения, предполагающие оказание ей содействия в той или иной форме;
    • лица, принимающие участие в вооруженной борьбе на стороне оппозиции находятся под покровительством норм права вооруженных конфликтов.

Приведенный перечень правовых последствий признания в качестве воюющей стороны не является исчерпывающим. Он представляет собой тот минимум правовых гарантий, который необходим, на наш взгляд, в целях создания благоприятных социально-политических условий для урегулирования внутригосударственных вооруженных конфликтов и предотвращения их противоправной интернационализации.

Егоров С.А. Вооруженные конфликты и международное право. М., 1999.